Григорий Оганов

Оганов Григорий Суренович (р. 09.02.1926) — художник-график, инженер, журналист, 13 лет проработал в "Комсомольской правде". Он был одновременно и художником, и публицистом, освещая проблемы культуры и политики. В конце 70-х годов занимался разработкой практических и теоретических проблем телевидения. Оганов — автор пяти книг об искусстве (книги «TV по-американски» и «Как гримируется Серый Волк» получили премию за лучшие публицистические работы 1980 года)

Текст Григория Оганова к фотоальбому «Валерий Генде-Роте. ФОТОГРАФИИ» М., «Планета», 1980

Вам предстоит перелистать страницы этого альбома и познакомиться со снимками, которые, как мне кажется, не оставят вас равнодушными. Многие из них будут вам знакомы, так как автор, известный фотограф-фотожурналист Валерий Генде-Роте, работает интенсивно и печатается много. Его работы знают и у нас в стране, и за рубежом.

Альбом этот – необычен. Это не просто двести избранных фотографий; это и не тематическая альбомная экспозиция. Чуть позже я попытаюсь дать более строгое определение характера этой фотокниги. А пока замечу только, что составлялся альбом (я имею в виду прежде всего самого автора снимков) весьма вдумчиво и целеустремлённо.

В альбоме, как и во всём творчестве фотографа, сталкиваются и перемежаются разные реальности, различные, далеко не родственные темы, линии и сюжеты, и автор вовсе не ищет их единства, не стремится подгримировать их под один «присущий» ему «характерный» стиль. Мне кажется, что Генде-Роте вообще не озабочен поисками «своей» манеры, «своего» – во что бы то ни стало! – почерка. И даже, – хотя это звучит уже почти кощунственно, – он не претендует и на верность некоей «своей» теме. Жизнь прекрасна и интересна «лица необщим выраженьем», и это бесконечное многообразие как раз и составляет великую притягательность каждого отдельного проявления жизни для человека, умеющего её наблюдать. А Валерий Генде-Роте это умеет.

Рассматривая альбом, вглядываясь в снимки, вы, конечно, составите собственное мнение и об альбоме, и о творчестве его автора. Вы будете иметь возможность свои собственные впечатления о мире, людях, природе сверить с наблюдениями фотографа-художника и, может быть, в чём-то вам удастся обогатить свои представления и чувства.

Несомненно, где-то вы не согласитесь с автором, поспорите с ним, а за что-то другое будете ему благодарны. С этой целью, собственно говоря, и создаются такие книги. Поэтому я меньше всего собираюсь навязывать вам своё мнение, выносить суждения, не подлежащие оспариванию. Всё, что я намерен, – это, воспользовавшись случаем, порассуждать немного о сегодняшних возможностях фотографии, о неисчерпаемой по сложности и многозначности проблеме взаимоотношений между жизнью и таким непростым искусством фоторепортажа, а также прокомментировать некоторые, показавшиеся мне наиболее примечательными, снимки.

Впрочем, каждая фотография, вошедшая в этот альбом, имеет самостоятельную ценность, заслуживает внимания и – главное – каждая рассказывает сама о себе. Рассказывает много интересного и поучительного. Вам не будет скучно перелистывать страницы альбома уже потому, что вы не встретите однообразия. Вы станете свидетелем, кажется, бесконечной смены настроений, лиц, географических пунктов.

…Тихий, безмятежный «Авдотькинский пейзаж» (есть такая деревенька – Авдотькино в Подмосковье) сменится беспокойной деловой толчеёй столичных улиц. Снятая в остром, интересном ракурсе параболическая титановая конструкция памятника героям-покорителям Космоса будет предшествовать находящемуся, кажется, вне времени и пространства снимку «На лугу», спокойная созерцательная суть которого так бескомпромиссно контрастирует с острыми ритмами снимков современной жизни. Впрочем, эта идиллическая благодать тут же взрывается могучим «строевым шагом» гигантских силосных башен новейшего животноводческого комплекса. В содержательных, хотя порою и неожиданных контрастах такого чередования и сопоставления будет открываться перед вами непростая диалектика жизни, полная глубокого смысла историческая связь времён, возникшие непроизвольно ассоциации дадут пищу уму и сердцу.

Вас захватит созерцание лиц на портретах, их выражения, поиск той тайны, которая таится в глубине глаз, в уголках губ, во внезапном, но всегда полном осмысленной грации повороте головы. И кто бы ни был персонажем портрета-фотографии – пользующаяся всемирной славой и неудовлетворённая своим успехом западная кинозвезда или донецкий шахтёр, только что поднявшийся на поверхность из забоя шахты и ещё не остывший от азарта схватки с угольной лавой; крупнейший учёный-теоретик, одно лишь перечисление научных титулов которого заняло бы целый столбец на этой странице, или старенькая крестьянка, все титулы которой сводятся к одному простому и великому слову «мать», вырастившая уже не одно поколение внучат и никогда не знавшая покоя и отдыха, – кто бы ни был запечатлён на странице альбома, вы, вглядевшись, откроете для себя целый мир.

Фотографии эти расскажут многое и об авторе снимков. О круге его интересов и о его пристрастиях, о географии его путешествий по родной земле (Валерий Генде-Роте намеренно исключил из экспозиции этого альбома те свои работы, которые сделаны им во время его зарубежных поездок, хотя среди этих снимков есть немало весьма выигрышных, в подлинном смысле альбомных) и о том неопределённом, не изученном ещё с достаточной степенью научной достоверности явлении – качестве, которое называют «фотографическим мышлением» автора.

Сам Генде-Роте считает, что снимки его в какой-то мере, пусть не прямо, не явно, но расскажут и о его учителях: старших наставниках и о коллегах, у которых он тоже многому научился. Здесь и наши, советские, и зарубежные мастера, здесь настоящие бильдредакторы, чувствующие снимок и понимающие репортёра, умеющие и чётко дать задание, и правильно оценить результаты, и поддержать духовно, с которыми судьба свела Генде-Роте. Это Николай Васильевич Кузовкин, многие годы руководивший Фотохроникой ТАСС, редактор Фотохроники Пётр Семёновч Клячко, работавший там же, талантливый фоторепортёр Вадим Ковригин и многие другие, о которых Генде-Роте вспоминает часто и с постоянной искренней благодарностью и любовью.

Не хочется становиться на хрестоматийно-справочную стезю и излагать здесь, шаг за шагом, страница за страницей, «творческий путь автора в большую фотожурналистику», начавшийся, конечно же в тот далёкий и прекрасный день, когда он, ещё юный и весьма любознательный, первый раз в жизни опускал в ванночку с проявителем листочек фотобумаги, на котором должно было возникнуть светописное чудо… Но, раз уж зашёл разговор об учителях, то и ученичеству следовало бы уделить некоторое внимание.

Генде-Роте начинал как все, как обычный рядовой фотолюбитель. Конечно, далеко не у каждого из тех миллионов людей, что приобретают камеру и снимают своих близких, друзей, своих знакомых и своих кошек, это невинное увлечение перерастает в страсть, в дело всей жизни. Но для тех, с кем это случается, фотолюбительский период не пустая потеря времени. Именно в эту пору будущий фотожурналист постепенно учится взирать на мир чуточку зорче и заинтересованнее, чем «простые смертные», а также преодолевать множество препятствий, вырастающих на его пути, находить выход из любого положения, не обращая внимания на иронию или раздражение окружающих и почти постоянный дискомфорт. Эта школа, кстати, куда важней и трудней, чем овладение разного рода техническими премудростями.

Конечно, Валерий Генде-Роте, как все фотолюбители, жадно накидывался на «новинки»: новый фотоаппарат, новый рецепт проявителя, новую оптику. И перечитал множество руководств и инструкций, которые, как он уже тогда начал подозревать, весьма категорично постулировали те или иные «классические законы» фотосъёмки, оказывавшиеся чаще всего явно не в ладу с живой практикой. Необходимость экспериментировать, доискиваться истины методом «проб и ошибок» он почувствовал достаточно рано, и это было уже обнадёживающим признаком. Хотя сам Генде-Роте этот период определяет, как фотографически «полудремотное» состояние.
Пробуждение, или, как принято говорить у спортсменов, «второе дыхание» пришло к нему в середине пятидесятых годов, когда он уже непосредственно перешёл от любительства, совмещавшегося с проектированием узлов котельного оборудования в тресте «Центроэнергомонтаж» и учёбой в Энергетическом институте, к профессиональной фоторепортёрской работе, положившей конец его инженерным устремлениям. Впрочем, не до конца. «Маститый» сегодня фотожурналист любит, отвлекшись от фотографической суеты, повозиться с разного рода механическими и электронными игрушками.

Фотосекции Союза советских обществ дружбы (в ту пору – ВОКС), Комитета молодёжных организаций СССР, редакция «Советское фото», «Фотохроника ТАСС», некоторые центральные журналы и организации – такими были формальные вехи этого пути, многие из которых стали для Генде-Роте подлинными университетами. Первый из них – фотосекция ССОД, с её бурной, особенно поначалу, выставочной деятельностью, с многочисленными творческими встречами с советскими и зарубежными мастерами фотоискусства – очень ценится Генде-Роте. За атмосферу доброжелательного общения и бескомпромиссных споров, за возможность узнавать и учиться. «В дальнейшем я занимался фотографией в самых различных организациях, – пишет он в своей «фотоавтобиографии», – но фотосекции Союза советских обществ дружбы оставался верен всегда».

Там он познакомился со многими знаменитостями мирового фотографического искусства: с французом Анри Картье-Брессоном, пожалуй, самым известным фоторепортёром нашего времени, с крупнейшими американскими фотожурналистами – Филиппом Холсманом, в течение многих лет снимавшим для «Лайфа» (этот популярный и не очень разборчивый в средствах журнал держал в ту пору в своём штате первоклассных фотографов, готовых в любой момент оказаться в любой точке земного шара), и Артуром Ротштейном, учеником знаменитого Альфреда Стиглица, родоначальника того направления в фотографии, которое порвало на рубеже века с откровенно салонной, коммерческой традицией. Там, в Доме дружбы, он познакомился и с патриархом венгерской фотографии Эрне Вадашем и со многими другими выдающимися мастерами. Общение с маститыми фотожурналистами, обсуждение их работ многое дали начинающему фоторепортёру, они будили мысль, направляли его творческую энергию на неустанный поиск.

Пожалуй, всё же самым влиятельным учителем для Генде-Роте в ту пору было само время. Вторая половина 50-х стала заметной вехой в развитии советской фотографии и в особенности – фотожурналистики. Начал происходить трудный и многообещающий поворот от неписаных канонов получившей широкое распространение, особенно в газетно-журнальной практике, постановочной съёмки, от фотографической риторики к чисто репортажным приёмам отражения явлений окружающей жизни. Фотографически безукоризненная имитация событий, режиссёрски организованная композиционная завершённость всё чаще и чаще стали уступать место репортажу, «естественному» отбору фактов и моментов реальной жизни в соответствии с хорошо продуманным творческим замыслом.

Вспомним: в «классических» снимках постановочной фотографии персонажи – комбайнёры, доярки, сталевары, лаборанты, токари – выглядели своего рода концертными исполнителями, которых фоторепортёр-конферансье спешно вывел на сцену, фоторепортёр-осветитель поставил наиболее выгодный свет, а фоторепортёр-режиссёр помог кое-как «войти в образ». Только после этого распавшийся на три «составные части», уставший, как лошадь, человек с камерой синтезировался и щёлкал затвором с чувством исполненного долга. Это была отработанная и практически безотказная методика. Она обеспечивала то, что на редакционном жаргоне называется «верняк».

И вот жизнь заставила целую армию фотожурналистов посмотреть на мир, на людей через иную призму, – не подгонять под усреднённый «образ», а раскрывать его, видеть перед собой не «представителя колхозного крестьянства», а конкретного труженика полей, уметь представить подлинную красоту человека, а не заниматься украшательством. Отказ от стереотипов и навыков постановочной съёмки, овладение репортажным фотографическим мышлением были для многих профессионалов делом непростым, но необходимость этого была признана подавляющим большинством.

Валерий Генде-Роте принадлежал к тому поколению, которое в эту пору только приступало к серьёзной фотожурналистской деятельности. Над ними не довлела сила многолетней привычки, устоявшихся эстетических представлений. Им не надо было «переучиваться», как, например, великолепному мастеру А. Гаранину, да и многим другим. Им даже не пришлось бросать вызов авторитетам и выступать с эпатирующими манифестами в пользу жизненности репортажа и устарелости постановочной съёмки, как это делал в своё время В. Тарасевич, принадлежавший к «серединному», «переходному» поколению фотожурналистов и стоявший в то время ближе всех к молодым, способным и жаждавшим «покорить мир» новобранцам фоторепортажа. Они были молоды, необучены, и от них, естественно, ждали новизны. Продолжение

«Валерий Генде-Роте. Фотографии». М., Планета, 1980 Григорий Оганов (текст)	миниатюра отсутствует текст, продолжение (2) Григорий Оганов	миниатюра отсутствует текст, продолжение (3) Григорий Оганов
миниатюра отсутствует текст, продолжение (4) Григорий Оганов